(Рассказ)

Я не глядел, я впился глазами в ее смуглое лицо, стараясь не упустить ни одной черточки. А она шла плавно, как балерина, стройная, грациозная, веером распустив длинную юбку. Она повернулась ко мне сначала полубоком, а затем лицом и лукаво широко улыбнулась. В ее улыбке я заметил кроме ровного ряда белоснежных зубов какую-то искренность. Она как бы говорила мне: "Гляди на меня! Вот я какая! Ты же этого хотел?!"

Вдруг все стало терять очертания, мутно расплываться, и с этим ощущением стало возвращаться сознание. Я понял, что вижу сон. Хотя этот сон был каким-то странным: на грани сна и бодрствования.

Я ощутил жуткую тоску и сожаление, что быстро проснулся. Сразу попытался отогнать все мысли и погрузиться снова в сон в наде­жде повторить или продлить его. Но впечатления были настолько вели­ки, что сон не возвращался.

Освобождая плечи от сдавившего спального мешка, я сел. В палатке был полумрак и сыроватая прохлада.

Теперь четко осознав, что это был сон, я старался не упустить ни одной его детали. Сжимая виски руками, заставил себя запомнить все: черты лица, одежду и все увиденное вокруг.

Неужели это явление на самом деле она? ...

А что? Сейчас много пишут и говорят о провидцах, которые мо­гут заглянуть не только в будущее, но и в прошлое. А что если кто-то или что-то представило моему мозгу возможность заглянуть туда, куда мне так хотелось, в то время, когда жила моя героиня.

Ах, если бы не одежда! Почему она была одета не в шкуры, а по современному?

Лицом и одеждой она скорее походила на цыганку. Ее лицо мне никого не напоминало. Костюм был темного цвета. На зауженной в та­лии кофте и широкой юбке шли редкие поперечные широкие полосы, которые в складках преломлялись и походили на волнообразную рас­шивку.

Каменный век ... И такая одежда? .. Не может быть!

А откуда мы знаем, что могли древние люди в то время носить и что делать кроме каменных орудий? Вполне возможно, что могли они изготовлять простое полотно из дикорастущих растений или вязать из шерсти.                                                                                                                

Мне было досадно, что я ничему, кроме нее, не уделил внимания.                                                                                                                        

Почему я не глянул вокруг?

Помню, метрах в пяти впереди от нее что-то темное неровное двигалось. Вроде бы кто-то что-то волоком тащил. А между женщиной и мною немного вправо лежало еще что-то и тоже темное, но неподвижное. Зачарованный ею, я не обратил на все это внимание и не глянул ни вправо, ни влево от нее.

А как жаль! Особенно сожалею о том, что я не оглянулся назад. Передо мной раскинулся бы тот ландшафт, который я разгадываю вот уже в десяти полевых экспедициях. Я уверен, что это была бы широкая но не так, как сейчас, глубокая долина речки с высокими травами за­ливных лугов. Чуть дальше виднелся лес. По берегам разбросаны кус­тарники, и бродили стада разнообразных диких животных. По долине виляла змейкой и уходила на юг речка. Где-то там она брала свое на­чало. Хотя речка была небольшая, но с глубокими и широкими омута­ми. Возле стоянки она, круто повернув влево, впадала в озеро, берег который виднелся невдалеке...

До озера было около пяти километров. И могла ли моя героиня не побывать на его берегу? Представляю себе, как сидит она на широ­ком песчаном пляже и, щурясь от бликов на гребнях волн, глядит в даль, пытаясь разглядеть противоположный берег. Но он далекий и еле просматривается, колеблясь в голубоватой дымке. Чем наполнялась ее душа, когда, разбросав в стороны руки, она лежала на горячем пляж­ном песке, подставив смуглое тело жарким лучам летнего солнца? Что она думала, глядя в небо на вереницы белых клубящихся облаков и стаи крикливых чаек? Конечно, все это и радовало ее и волновало. Глядя на чаек, она подумала: "Вот и меня назвали Чайкой: я тоже была крикливой".

Но вот за озером появилась темно-синяя туча. Послышались отдаленные раскаты грома. В душе появилась тревога. Чайка поднял голову и, опершись на локти, посмотрела на тучу. Вспомнились недав­ние события, когда Он, раскатисто громыхая по небу, двинул черную тучу с пышной белой шапкой прямо на стоянку. С неба полетели огненные стрелы, падали ледяные шарики и лилась вода. От одной огненной стрелы сгорело соседнее жилище и погибли люди.

Чайка в мольбе протянула руки в сторону тучи, но, вспомнив, что до стоянки далеко, вскочила, накинула одежду и побежала вдоль берега речки по тропе, протоптанной лошадьми и бизонами.

Жизнь на стоянке шла по обычаям, сложившимся за тысячелетия. Каждый от малого до взрослого знал, чем кому заниматься. Все делали сообща и дружно. В особом почете были охотники и мастера по изготовлению орудий труда и охоты. Среди них были умельцы и даже ювелиры, В то время, когда жила Чайка, люди еще не могли изготов­ить даже примитивную посуду, но широко пользовались огнем. Основ­ным продуктом питания было мясо диких животных, зажаренное на костре. Растительная пища, представляла собой в основном ягоды, от­дельные корни и побеги.

Для изготовления орудий труда и охоты мужчинам приходилось идти за камнями вверх по речке за несколько десятков километров, ту­да, где по берегам выступали скальные породы. Здесь, на стоянках у скальных выступов, жили более искусные мастера, и у них можно было кое-какие готовые предметы обменять на свои изделия.

Сегодня выдался удачный день. Охотники, вооружившись пика­ми и стрелами, расположились в тростнике, недалеко от водопоя. Это удобное место не раз выручало их. Вскоре животные со степи и лугов потянулись к водопою. Вот показались бизоны. Подходили они по оче­реди, по одному или по два. Охотники затаились. Два старых бизона, напившись и чавкая ногами в прибрежной тине, грузно развернулись и отошли назад. После них подошел молодой и крупный бык. Войдя по колени в воду, он, раздувая ноздрями мусор, начал глотать воду. Тут и прозвучал сигнал. Охотники с криком набросились сзади на животное и заостренными палками стали его колоть. Зверь, ошеломленный неожи­данностью, шарахнулся вперед и погрузился в глубину омута. Всплы­вая, он развернулся назад и высоко поднял из воды голову. В это время ему с обеих сторон вонзили в шею пики и стрелы. Охотники попрыгали в воду и отплыли на другой берег. Бизон взревел, барахтаясь в воде, все же выскочил на берег и побежал. Но далеко уйти не смог. Истекая кровью, он упал.

Охотники быстро переплыли назад, подбежали к бизону и, вы­дернув из тела пики, подняв их вверх, стали прыгать вокруг туши и бла­годарить Духа за помощь. У стоянки тоже, затаив дыхание, наблюдали за охотой. И когда поверженный бизон упал, женщины и дети тоже запрыгали с поднятыми руками, посылая благодарность Доброму Духу, покровителю охоты. Потом, как бы опомнившись, все бросились заост­рять каменные ножи и скребки, готовить кожаные мешки-носилки.

Чайка тоже взяла свои новые нож из темно-серого крепкого камня и скребок из белого камня, и вместе с остальными женщинами поспешила к охотникам.

Охотники, чередуясь, быстро снимали шкуру. Здесь же, самым твердым камнем умелец ловко откалывал тонкие плиточки, заостряя ножи и отщепы, подавал их работающим.                                          

Подоспевшие женщины стали обрезать мясо, укладывать в мешки-носилки и переносить на стоянку. Чайка оставалась до конца разделки туши. Шкура, снятая с бизона, предназначалась для утепления ее жилища.

Мужчины принесли волокушу, состоящую из двух нетолстых жердей, которые у тонкого конца были связаны поперечными палками в виде лесенки, взвалили на нее тяжелую шкуру и, взявшись за другие концы, как за оглобли, поволокли к стоянке. Чайка, довольная такой удачей, весело шагала сзади.

Возле жилища охотники растянули огромную шкуру бизона, а женщины, взяв скребки, принялись за привычную работу: соскабливать частички мяса и жира, оставшиеся на шкуре. Дети носили золу, сыпали на шкуру и растирали ее...

Между тем на многих кострах уже готовилось пиршество: на вертелах обжаривали крупные куски свежего мяса. Женщины одели лучшие наряды со всеми украшениями и стали попеременно исполнять благодарственные танцы под аккомпанемент сидящих вокруг сопле­менников, которые в такт танца стучали специальными палочками и хлопали руками.

Была середина лета. Стояли длинные жаркие дни. Зеркала ста­риц и омутов были неподвижными. Эта неподвижность нарушалась всплесками кишащей в воде рыбой. Охотники, прихватив луки и стрелы на случай подстрелить птицу или мелкого животного, отправились на рыбалку. Рыболовные снасти всегда находились на берегу. Женщины взяли кожаные сумки-ведра и ушли на луга, которые от изобилия ягод походили на кроваво-красный ковер. Аромат от травы и созревших ягод пьянил душу. Вместе с ними собирала ягоду и Чайка. Женщины на­столько увлеклись ягодами, что забыли о возможной опасности. Между тем, за ними зорко следили из близлежащих кустов мужчины из чужого племени.

Чайка спустилась в низину и наткнулась на крупную ягоду. Вдруг, она услышала испуганный крик женщин. Она, быстро вскочив, посмотрела в их строну. Женщины что-то кричали и махали руками… Чайка обернулась, но было уже поздно. Трое взлохмаченных обросших мужчин схватили и повалили ее на землю. Чайка закричала и стала отбиваться, но силы были неравные. Ей туго связали впереди руки и на двух поводках потянули к лесу. Третий больно толкал пикой в спину.

Чайка кричала, упиралась, падала, отбивалась ногами. Она видела, что все ближе и ближе подтаскивали к лесу. В голове мелькали страшные мысли - жить в лесах у злых.

Злыми они называли племена, живущие в лесах и занимаю­щиеся там охотой. У них почему-то рано умирали женщины, поэтому на их стоянках было мало детей. Из-за этого, они нередко нападали на степные стоянки, захватывали женщин и девочек и уводили к себе.

Мужчины, рыбачившие у омутов, услышали крик, а затем увидели бегущих женщин и детей. Схватив остроги и луки, они побежали к ним навстречу. Узнав о беде, постигшей Чайку, бросились к лесу.

Там, на опушке леса, злые копошились возле Чайки. Никакими угрозами они не могли ее заставить скрыться с ними в лесу. Увидев приближающихся вооруженных мужчин, злые поняли, что дальше оста­ваться становится опасно. Тогда один из них схватил лук и, натянув тетиву, направил стрелу в лицо Чайки. Женщина, лежа на спине, со свя­занными руками загородила лицо, а распахнувшаяся одежда оголила живот. Злой резко перевел стрелу на низ живота и выстрелил.

Резкая боль резанула живот. Чайка вскрикнула и, сжавшись в комок, стала кататься по траве.

Когда подбежали охотники, было уже поздно. Чайка корчилась от боли, держась за живот, в котором торчала стрела.

Чайку осторожно принесли на стоянку и положили в тени. Рану закрыли листом какого-то растения и завязали.

На стоянке все уже знали, что жить Чайке осталось недолго. Она уйдет туда, к Духам, и будет помогать им на рыбалке и охоте.

Прошло три дня, как раненую Чайку принесли на стоянку. Со­стояние ее ухудшилось. Но на третье утро ей стало легче. Боль ушла. Дремота и блаженство наполнили организм. Перед нею прошла вся жизнь.

Вот она, маленькая девочка, с матерью собирает ягоды на лугу. Вот уже подросла и хлопочет у костра, приготовляя пищу. Вот она уже самостоятельно скребком чистит шкуры небольших зверей... Вот она видит себя, купающейся со сверстницами в речке. Они достают ракуш­ки, чтобы сделать из них украшения. А вот она уже повзрослевшая. На стоянке праздник. Чайку посвящают во взрослую жизнь. Ей дарят новую одежду, украшенную мелкими колечками из перламутра раковин... На шею одели ожерелье из искусно отшлифованных косточек, в уши - подвески из больших колец, изготовленных из белой кости. На кольцах прикреплены небольшие раковины, отливающие голубоватым перламутром.

Несколько раз Чайка бегала к омуту, чтобы посмотреть, как выглядит в такой одежде и украшениях. Она видит как, ей все улыбаются и ласково гладят ее, стараясь сделать что-то приятное и хорошее.

Но вот, все окружавшие стали удаляться от нее все дальше и дальше. Лица у них стали серьезными и неприветливыми. Чайке стало страшно. Она с испугом открыла глаза.                                            

Над ней раскинулась голубая бездна неба с крупными клубящимися белыми облаками. И вдруг она увидела чайку, которая, прокричав, одиноко улетела куда-то. Удаляясь, она растаяла в голубизне неба.

Чайка плотно закрыла глаза, по их уголкам потекли слезы. С этого момента ее не стало. Она умерла, не дожив до тридцати лет.

Соплеменники надели на умершую лучшие наряды и украше­ния. Могилу вырыли на небольшом холме... Хоронили по установивше­муся годами обычаю. Дно могилы посыпали углями и, постелив шкуры уложили лицом кверху, чтобы она могла видеть Солнце. Руки вытяну­лись вдоль тела. Слева, у бедра, положили копалку, у левого плеча -нож, изготовленный из темно-серого камня, а у правого плеча - белый скребок. И, накрыв сверху шкурой, закопали.

ОТ АВТОРА

Тем, кто будет читать этот рассказ, мне хочется сказать, что описываемые события происходили или могли происходить не где-то далеко от нас, а здесь, на территории Рубцовского района. Только дав­ность тех событий исчисляется десятью тысячами лет. Наиболее удоб­ными и более заселенными в то время были места в современных ок­рестностях сел Бобково, Катково и Новосклюиха. Место, упомянутое в этом рассказе, находится в шести километрах восточнее Катково, за рекой Алей. Сразу поясню, что в то время Алея здесь не было. Поэтому речка, на которой была стоянка, совершенно другая. Озера, на котором была моя героиня, тоже сейчас не существует, но остатки того озера сохранились.

Хочу вас заверить, что описанная речка и озеро не плод моей фантазии, а результат многолетнего палеографического исследования этих территорий,

В экспедиции 1988 года, когда я искал русло этой речки, были обнаружены следы стоянки человека каменного века. Были найдены обломки каменных и костяных орудий труда и охоты. Меня это так увлекло, что в последующих экспедициях старался не отрываться от то места. В летнем сезоне 1991 года сосредоточил шурфовку на участке бышей здесь речки. Здесь и были найдены дополнительные подтверждения тому, что на берегах ее, которой я дал название Пра-Склюиха, несомненно в каменном веке жил человек. Меня не покидало стремление и желание найти главное: хотя бы одну косточку человека того времени.

И вот, уже к концу экспедиции, я наткнулся на захоронение. Ко­гда его расчистили, то там оказался целый скелет человека. Мне сразу подумалось, что это останки женщины. На груди у нее было костяное ожерелье. Заметно, что отверстия в них были просверлены острым камнем. В грудной части скелета находилось множество как бы мелких пуговиц, изготовленных из раковин моллюсков и имеющих по одному отверстию. Ими, вероятно, была расшита одежда. В ушах были подвес­ки из хорошо шлифованных костяных колец диаметром около пяти сан­тиметров, здесь же были раковины карбикулы /моллюска, вымершего в среднечетвертичное время/. В раковинах были просверлены отверстия, и вероятно, они были прикреплены к кольцам. Сверху захоронение было посыпано древесным углем. Слева у бедра лежала костяная, ве­роятно, копалка, изготовленная из лопаточной кости животного, у лево­го плеча - каменный нож, у правого - из белого камня скребок. И самым неожиданным и впечатляющим было то, что на самом дне внутри тазо­вой кости лежал острый каменный наконечник стрелы с обломанным противоположным концом. Подобных захоронений в нашей местности археологи не встречали, так как кости тех времен не сохраняются. На­ходясь под глубоким впечатлением, я мысленно спрашивал: "Какая же ты была, далекая первобытная модница с такими богатыми украше­ниями?"

И она мне явилась во сне. Описанный сон - это не выдумка. Все было так, как описано в рассказе. Интересно, что я видел женщину поч­ти рядом с тем местом, где было найдено захоронение. И хотя это был сон, я и сегодня найду с точностью до одного метра то место, где она шла.

Лаборатория археологии Алтайского государственного универ­ситета подтвердила, что это скелет женщины в возрасте около тридца­ти лет. Жила она в докерамическом неолите, то есть в каменном веке. Это было время, когда люди еще не умели изготовлять простейшую посуду из глины.

Опираясь на эти факты и строя свои догадки, я и написал этот рассказ.